Пролог

 

В январе четырнадцатого года я оказался в Новосибирске. Встретившись в аэропорту Толмачево с приятелем, которого помнил еще студентом, мы сели в его машину и помчались к Академгородку по чистой, зимней дороге.

- Давай сначала в гостиницу, - попросил я. – Надо вещи оставить и переодеться.

Приятель улыбнулся.

- Я нашел тебе удобную комнату в двух шагах от нашего института.

- Комнату? В частном секторе? – удивился я.

- Но ты же сказал, что тебе нужна комната с нормальной кухней, - забеспокоился приятель.

Я задумался. 

- И какая там кухня?

- Нормальная. Чек дадут, я проверил. Это гостиница квартирного типа.

- Ага, - сообразил я. – Спасибо. Дорогая, небось?

- Нет, она пятикомнатная.

- Ого, - испугался я.

- Постояльцы приличные, хозяин тоже, - успокоил меня приятель. – Он прямо в квартире живет и следит за порядком. 

- Хозяин квартиры?

- Наверное, - пожал плечами приятель. – Высокий, суровый дядька. Кажется, инвалид.

- Инвалид следит за порядком? – рассмеялся я.

- Дядька хромает, но руки сильные. Травма позвоночника. Вроде даже ранение, как я слышал.

Потом мы заговорили о делах и забыли о суровом инвалиде. А добравшись до нужного дома на улице Николаева и поднявшись по лестнице на второй этаж, я увидел этого инвалида своими глазами. После звонка в железную дверь на пороге возник крепкий, седоволосый мужчина лет пятидесяти, в грубом свитере, черных спортивных штанах и белых китайских кроссовках.

- Вот и мы, - весело сказал мой приятель.

- Милости прошу, - хмуро ответил ему хозяин квартиры.

Мужчина представился. Его звали Андрей Борисович, можно просто – Андрей. По коридору он перемещался без трости, но неуклюже и странно – как ходят больные ДЦП. Под жесткой щетиной с левой стороны его шеи я заметил рваный шрам, похожий на след от ножа. Первым делом Андрей Борисович показал мою комнату, и я остался доволен. Шкаф для одежды, небольшой стол, диван, пара стульев, удобно расположенное окно – ничего лишнего.

- А где нормальная кухня? – шутливо спросил я.

Андрей Борисович удивленно взглянул на моего приятеля.

- Наш гость любит сам готовить себе еду, - объяснил приятель.

- Я тоже, - одобрительно кивнул Андрей Борисович и двинулся по коридору, показывая дорогу. – У нас две кухни, два туалета, две ванные комнаты. На самом деле здесь две смежные квартиры, соединенные через прихожую. Но чтобы не создавать тесноту, вы будете использовать мою  кухню, поскольку другая уже занята. Посуда есть, холодильник почти пустой.

С этими словами Андрей Борисович показал нам стандартную новосибирскую кухню с дешевой мебелью.

- Телевизор работает? – жизнерадостно поинтересовался у хозяина квартиры мой приятель, заметив плоский экран, висевший над холодильником.

- Работает, - кивнул Андрей Борисович.

- Кухня приличная, - одобрительно сказал я. – А телевизор меня не волнует. Кто вообще его смотрит в наши дни?

- Я смотрю, - ответил хозяин квартиры.

Андрей Борисович не обманул. Когда вечером, после утомительного дня беготни по кабинетам Института неорганической химии, я вернулся в гостиницу, переоделся и вышел на кухню, то увидел его сидящим за столом с чашкой черного кофе перед включенным экраном. Как и следовало ожидать, по телевизору опять показывали недавние столкновения в Украине, на киевских улицах и площадях. В те дни мне уже надоело обсуждать их со всеми подряд, поэтому я расстроился, предчувствуя новый разговор на тему Майдана. Однако, Андрей Борисович промолчал и, пока я готовил себе еду, лишь печально смотрел на экран, изредка подсказывая где найти сковороду или нож. Наконец, я не выдержал, и сам спросил у него.

- Ну и что вы об этом думаете?

Андрей Борисович пожал плечами и неопределенно ответил.

- Я думаю, что этого следовало ожидать.

- Почему? – заинтересовался я.

Он немного помедлил прежде, чем снова заговорить.

- Потому что политические события развиваются по законам эволюции, которые невозможно изменить. Им можно только соответствовать или не соответствовать. Хороший правитель понимает, какие перемены в его государстве уже назрели, и помогает им пройти безболезненно. А плохой правитель пытается отменить неизбежное, вызывая этим страдания и войны.

Услышав такое рассуждение, я замер от неожиданности со сковородкой в руках.

- Вы философ?

- Историк, - покачал головой Андрей Борисович.

- А я сначала принял вас за военного, - признался я.

- За военного? – удивился хозяин квартиры.

- Из-за ранения. У вас шрам на шее.

- На плече под свитером их еще пять штук, - небрежно признался Андрей Борисович, - но все-таки я историк, и к тому же чуть-чуть писатель.

- Вы попали в аварию?

- Нет, все мои шрамы от обычного кухонного ножа. Остро отточенное лезвие задело позвоночник, и теперь я сильно хромаю. Врачи говорят – пройдет. Кстати, вы только что нарезали этим ножом копченую колбасу…

Я не сразу понял смысл его слов, но поняв, немедленно убрал огромный нож со стола и сердито пробормотал.

- Приятного аппетита.

- Извините, забыл его спрятать, - улыбнулся Андрей Борисович. – Возьмите другой, поменьше.

- И кто же вас так? – поинтересовался я.

- Неважно, - ответил Андрей Борисович, – ведь в принципе любой человек на такое способен в соответствующей ситуации. Взгляните хотя бы на экран телевизора. Обратите внимание, как неумолимо накаляются страсти на Майдане. Еще немного, и эти приличные люди начнут друг в друга стрелять.

- Ну, это вряд ли, - усомнился я.

С этого дня мы начали регулярно встречаться на кухне по вечерам, после работы. Другую кухню заняла молодежь, снимавшая три комнаты правого крыла. Оттуда во время ужина раздавался веселый смех и гитарный звон. А у нас под чашку крепкого чая велись неторопливые беседы о смысле жизни, которые все сильнее увлекали меня. Андрей Борисович оказался хорошим рассказчиком и настоящим эрудитом. Он немного разбирался даже о химии, чем весьма меня удивил. Но подлинной страстью Андрея Борисовича была, конечно, история, которую, тем не менее, он воспринимал немного нестандартно. Андрея Борисовича занимала не столько хроника исторических событий, сколько причинно-следственная связь между ними. Причем, движущую силу истории он сформулировал предельно ясно.

- Причиной всех общественных перемен является возникновение новых технологий, - сказал он. – По сути, историки изучают не эволюцию общества, а эволюцию коллективного интеллекта. Различные изобретения в сельском хозяйстве, металлургии, или военном деле усиливали одни цивилизации и уничтожали другие. Только поначалу на ход истории сильнее влияли изменения климата. Но чем дальше, тем реже превосходство конкретных государств зависело от капризов природы.

Поскольку наши беседы всегда велись при включенном телевизоре, мы  поневоле оказались в курсе событий современного мира. И когда киевская молодежь впервые забросала правоохранителей горящими бутылками с коктейлем Молотова, я вспомнил предсказание Андрея Борисовича о том, что это противостояние обязательно обострится.

- То ли еще будет, - философски вздохнул Андрей Борисович. – К сожалению, я редко ошибаюсь. Я давно научился видеть реальность там, где другие наблюдают только иллюзию.

- Но разве все мы не наблюдаем одни и те же события? – удивился я.

- Каждый их видит через призму своего понимания, - ответил Андрей Борисович. - Это похоже на тест Роршаха. Даже в чернильном пятне можно найти много разных смыслов. Оттого и достоверные факты люди воспринимают по-разному. Одни видят за ними истину, другие – отражение своего невежества. Я давно пишу об этом книгу, поэтому хорошо знаю, как началась вся эта история.

- Какая история? – спросил я.

Андрей Борисович неожиданно смутился и замолчал. Я искоса взглянул на шрам, изуродовавший его небритую шею. Учитывая, как непринужденно хозяин квартиры продолжал использовать на кухне нож, которым его однажды едва не зарезали, причина его смущения должна была оказаться весьма серьезной. Поэтому я тоже замолчал и деликатно удалился в свою комнату.

Ночью я проснулся от звука тяжелых шагов в коридоре. Человек, который  проходил за стеной в темноте мимо моей двери, сильно хромал. Догадавшись, что это был хозяин квартиры, я перевернулся на другой бок и приготовился снова уснуть. Но внезапно снаружи послышался шум падения, а за ним – сдержанный стон.

Я вылез из-под одеяла, открыл дверь и помог Андрею Борисовичу подняться. Он действительно упал в длинном халате посреди коридора, не справившись со своими ногами.

- Ночью у меня начинается спастика, - смущенно признался он, тяжело дыша. – Знаете, что такое спастика? Это когда отдельные части вашего тела начинают бороться за независимость от головы. В моем случае ими оказались мускулы левой ноги. Таковы последствия травмы. Берегите позвоночник, друг мой, и никогда не спорьте с человеком, у которого в руке нож.

Вернувшись в комнату, я снова лег в постель и безмятежно проспал до самого утра. А утром на кухне я снова повстречался с Андреем Борисовичем, хотя обычно он вставал позже, чем я уходил. Хозяин квартиры, уже переодетый в любимый грубый свитер и спортивные штаны с кроссовками, молча восседал за столом с чашкой черного кофе в руке.

- Доброе утро, - кивнул ему я.

- Здравствуйте, - склонив голову, поприветствовал меня Андрей Борисович. – У вас есть ноутбук? Вы захватили его в Новосибирск?

- У меня здесь только планшетник, - ответил я удивленно.

Андрей Борисович немного подумал и опять спросил.

- Если не ошибаюсь, то сегодня вы уезжаете?

- Да.

- Печально, - вздохнул хозяин квартиры. – Я к вам привязался.

- Аналогично, - улыбнулся я.

Неожиданно Андрей Борисович достал из кармана спортивных штанов компьютерную флешку и решительно протянул ее мне.

- Ночью я долго думал и пришел к выводу, что вы имеете право узнать, с чего началась вся эта история, - торжественно заявил он. – Возьмите мою флешку и перепишите на свой компьютер текстовый файл, который на ней найдете.

Я удивленно взглянул на Андрея Борисовича.

- Какую конкретно историю вы имеете ввиду?

- Я говорю об очень важной истории, - настойчиво ответил он.

Мне стало смешно.

- За что же я удостоился настолько высокой чести, чтобы ее узнать?

Андрей Борисович покачал головой.

- Однажды эту историю узнают все, просто вы оказались первым. Но вынужден предупредить, что история моя не простая, и я начал ее издалека, сильно издалека.

- Глубоко копнули, - усмехнулся я.

- Иначе получится непонятно, - вздохнул Андрей Борисович. – Я все же профессиональный историк и разбираюсь в таких вещах. Поэтому сюжет в моем повествовании не главное. Реальная жизнь всегда имеет простой сюжет. Честолюбивый миссионер в сопровождении девушки-экстрасенса отправляется на автомобиле в Белорецк, где параллельно развивается история с воскресшим колдуном из Британии…

- Банально, - охотно согласился я, лишь теперь понимая, что оказался в плену у заурядного графомана, который пытается заставить меня прочесть его бред. - А что тогда главное в вашем повествовании?

- Диалоги! – торжественно выдохнул Андрей Борисович. – Главное – это разговоры, которые происходят между персонажами. Вам известно, что в древности все мистические тексты имели форму диалогов? Достаточно вспомнить древнеегипетские диалоги на стенах гробниц и храмов, а еще диалоги Платона, или диалоги из книг Герметического корпуса. Это очень удобно, поскольку позволяет рассказчику задавать вопросы себе самому.

Тогда я молча принял из рук Андрея Борисовича злополучную флешку, зашел в свою комнату и переписал его текст на свой планшетник. Ошибиться было невозможно, поскольку на флешке оказался лишь один, единственный файл. Вечером я попрощался с Андреем Борисовичем и улетел обратно в Москву. Вот как эта запутанная история оказалась частью моей жизни, а возможно и вашей тоже.

 

***